Ветер в голове всегда переменный...
- Похоже, тебе нравится эта девушка, - говорит старик. - Я не хотел
подслушивать, но так уж вышло. Все время рядом с тобой сидел. А люди в бреду
чего только не выбалтывают... Но стесняться тут нечего. На то она и
молодость, чтобы влюбляться. Так или нет?
Я молча киваю.
- Она славная девушка. И за тебя очень переживает, - продолжает он,
прихлебывая чай. - Однако ты не должен позволить этой любви зайти чересчур
далеко. Это будет неправильно. Не хотел тебе говорить, но такие вещи ты
должен понимать как следует.
- Почему неправильно?
- Потому что ей нечем тебе ответить. Никто в этом не виноват. Ни ты, ни
она. Просто так на свете заведено. А изменить этот свет никому не под силу.
Так же, как и повернуть Реку вспять.
...
- Вы о том, что она потеряла себя?
Старик кивает.
- Значит, раз она потеряла себя, а я нет, - я не смогу ничего получить
в ответ? Вы об этом?
- Именно, - отвечает он. - просто наживешь себе очередную потерю. Да,
она потеряла себя. Как и я потерял. Как и все вокруг.
- Однако вы так заботитесь обо мне. От ошибок оберегаете, с больным
сидите ночи напролет... Разве это не проявление вашего "я"?
- Э, нет! - качает он головой. - Моя бережливость и мое "я" - вещи
разные. У бережливости свой механизм. Никак не связанный с тем, что у меня
внутри. Это, скорее, привычка. Со мной настоящим ничего общего не имеет. Я
сам куда сильнее и глубже своей бережливости к окружающим. И гораздо
противоречивее.
Я закрываю глаза и пытаюсь собрать разбегающиеся мысли.
- Вот что я думаю, - говорю я наконец. - Человек забывает себя, когда
умирает его тень. Так или нет?
- Именно так.
- Значит, если ее тень действительно умерла, она уже никогда не
вспомнит себя?
Старик снова кивает.
- Я сходил в Ратушу, проверил метрики. Ошибки нет. Ее тень умерла,
когда ей было семнадцать. Похоронена, как положено, в Яблоневом Лесу. О чем
и запись в книге имеется. Хочешь подробностей - спрашивай у нее сам. Она
тебя сильнее убедит. Я же добавлю только одно. Эту девочку разлучили с тенью
еще до того, как она стала понимать, кто она. Поэтому она даже не знает, что
значит быть собой. Другое дело я. Я решил отказаться от тени, когда
состарился. Я могу различить, что у тебя внутри, а она - нет.
- Однако же, она хорошо помнит мать. И говорит, что ее мать помнила
себя. Даже после смерти своей тени. Я не знаю, как это получилось. Но, может
быть, в этом есть какая-то надежда? Может, и ей это от матери передалось?
...
- Запомни, - говорит он наконец. - Стена наблюдает за нами очень
пристально. Ни капли твоего "я" не укроется от нее. Как бы ты ни старался
сберечь эту каплю, она высосет из тебя все. Высосет - или сживет со света.
Как и поступила с ее матерью.
- Значит, вы не хотите, чтобы я на что-то надеялся?
- Я не хочу, чтобы ты унывал. Город силен, а ты слаб. Это факт.
Надеюсь, теперь ты зарубил его себе на носу.
....
- Хотя, конечно, ты можешь ее получить, - добавляет он чуть погодя.
- Получить? - не понимаю я.
- Ну да. Ты можешь спать с ней. Жить с нею под одной крышей. Ты можешь
получить от Города все, что душе угодно.
- Но только не себя самого?
- Да, - кивает старик. - Все, кроме этого. Но пойми: постепенно твое
"я" исчезнет. И тогда не останется ни отчаяния, ни потери. Ни любви, которая
ни к чему не ведет. Останется только жизнь. Тихая, спокойная жизнь. Ты
нравишься ей, тебе нравится она. Хочешь ее - она твоя. Никто ее у тебя не
отнимет.
- Как странно! - говорю я. - Я пока еще помню, кто я такой. Но иногда
забываю. Или даже не так: я все реже об этом помню. Но почему-то уверен, что
когда-нибудь мое "я" вернется ко мне. Сама эта уверенность и помогает мне
держать свою жизнь в руках. Может, поэтому я не могу представить, как это -
потерять самого себя?
Старик задумчиво кивает.
- Думай. У тебя еще есть время подумать как следует.
- Я подумаю, - обещаю я.